Из цикла «Эксперименты над людьми»
Меня, в данный момент, двое. Один я пишу эти записи, а второй я готовлю себе ужин. Посудой там гремит; борщ сегодня варю.
Иногда страшно: бог ты мой, что же со мной приключилось, что я за урод такой ? Отчего это со мной? Кто я ? Или кто так пошутил ? Но факт, как там ни крути, остаётся ― вот уже полгода я раздваиваюсь.
Скорей всего , как я теперь вспоминаю, в смысле думаю, в этом виноват я сам. Да, я сам написал в одном своём рассказе, что хотел бы прожить две жизни, как минимум, чтобы в два раза больше сделать. Позавидовал клонированным животным. И, так понимаю, то ли из будущего, то ли инопланетяне сверхразвитые, то ли какие потусторонние или Высшие силы моё желание взяли и воплотили. На, голубчик, пользуйся!
Я сначала, скрывать не стану, очень испугался. Уж не поехала ли крыша? Однако я-один посмотрел на я-два, а я-два — на я один и… рассмеялся! Сработал защитный механизм. И, к тому же, довольно глупая у меня обоих была физиономия. Этот смех спас от сдвига, и я как-то сразу сдружился с собой.
Мне, до моего раздвоения, катастрофически не хватало времени. Приходилось работать где и кем угодно, потому что как-то нужно было выживать, в селе, откуда я приехал, невозможно прожить. Работал и на стройке, и на базаре пробовал торговать (только долги заработал ), и складским рабочим, и так называемым торговым агентом… Потому что надо платить за квартиру, питаться хоть как-то, да еще и одеваться, город все-таки. Работал, но, как видно, не в шикарных местах и должностях. Еле-еле перебивался. И очень при всём при этом хотел писАть. Вот уже десять лет болею графоманией, хочу стать серьезным, именитым писателем (а иначе зачем? ). Но как тут?.. Пашешь с утра до вечера, пока доберешься с работы (чаще пешком), пока сообразишь, что бы приготовить из ничего, сваришь, поешь, то, сё ― и спать пора, завтра снова на работу. Да и настроения частенько никакого. Радости нет. Так, за три года мучений в городе, только и написал два рассказика, да роман начал вымучивать. Так только, в основном, сюжетов набросал несколько… Разве это дело?
Осердился однажды, засел серьезно за бумагу. Установил норму: час в день писать. Только такому героизму благодаря сочинил-таки еще повесть и три рассказа. А еще бы публиковаться. Да где уж? Разве так бывает?.. Один только рассказ, самый маленький (где хотел две жизни) напечатали в газете (в сокращенном варианте). Денег мало получил, радости чуть больше, оптимизма чуть добавилось. Но времени-то…
И наконец сделал решительный шаг. Решил не пойти на работу. Всё. Хорош. Незачем своё призвание губить. Провались эта неблагодарная работа, сажусь писать. А там увидим — с чего толк больше будет. Решил ― так решил. ( Если разобраться — глупо и самонадеянно.)
Утром поднялся как обычно, чай согрел, быстро позавтракал ― и за стол сочинять. И в то же время осознаю: иду на работу. Работаю, и в то же время сижу дома сочиняю, пишу. Что такое? Заболел? Никогда ничего подобного не было. В обед отпросился у бригадира (я тогда снова работал на стройке) и пошёл домой. Чувство раздвоенности сознания не проходило. Я сижу за столом пишу (да, дело шло!), и в то же время чувствую: на стройке бетон таскаю, потом отпрашиваюсь, иду домой, подхожу к дому, открываю…
Кто-то вошел, оборачиваюсь, встаю и вижу — …
Захожу, смотрю — из комнаты выходит — …
Я?!.
Я!?.
И когда, истерично несколько рассмеявшись я (и я тоже) вдруг поверил в то, что меня двое, пошел с собой на кухню. Нужно было спокойно посидеть, обсудить… А я так увлёкся писаниной, что не стал ничего готовить на обед. Да, собственно, и нечего было. Один я молча поставил разогревать чай, другой я (украдкой смотря друг на друга) поставил два бокала, первый я отрезал четыре кусочка хлеба, второй я поставил два стула. Я сел на один стул… И вдруг чувствую, что я остался один. Вот этого я точно не понял! Не помню, как допил свой чай и встал, чтобы пойти на улицу проветриться… И вдруг снова вижу, что нас двое!
Тогда я решил поговорить с собой. Но я не знал, как ответить себе, я сам ничего не понимал. Разговора не получалось. Только мысли в двух одинаковых головах.
И только время всё расставило по местам. Уже утром я точно знал, что происходит. Я действительно раздвоился, причем не пополам, а меня — полноценного — стало двое. Два Я. Абсолютно одинаковыx. И только во время еды я чудесным образом соединяюсь и ем однойную норму! Живут и трудятся двое, а ест (и спит) — один! Вот в чём приятный секрет. Вот чем меня наградили (кто?). Соответственно, я в два раза лучше стал жить. Две зарплаты (нет, не так — одна зарплата, но и целый день творчества, потому что я таку выбрал), 48 (47- точнее, если не спать) часов в сутки; но ем один и за квартиру плачу за одного! Две жизни! Это ли не счастье?!
Как-то позже я сел (на второй же день, чего уж врать!) напротив себя и начал рассуждать (потому как сам с собой) на тему: а что ещё можно сделать вдвоём с собой, что выворять. Да много! Любой преступник отдал бы левую руку (вторая нужна) за такое! Убивай, грабь, твори немыслимые дела, обеспечив второму себе железное алиби… Мне такое нужно? Нет, однозначно. Ни за что! А с женщинами?!. А впрочем, это же я и есть — какая разница, что я один и я второй; и ей так же (почти)… Удовольствия? Я один зарабатываю деньги, а я второй в это время путешствую, отдыхаю, красиво, впечатлений набираюсь. Хорошо! Это можно, когда деньги будут. Пока рано
Добрые дела делать можно? То же, что и одному, какие — подумай.
К концу беседы я понял (вслух самому о собой рассуждать, оказывается, гораздо больше толку), что второй я дан именно для того, чтобы я (целое) сумел показать своё Я. Одно единственное, неповторимое Я. То, для чего я рождён на свет.
И я выражал его! Надеюсь, очень скоро выйдут две моих книги ― детектив и фантастика. И когда начну получать за них гонорар, попробую, пожалуй, двойными силами подналечь на литературу, идей очень много. Если откровенно, один я (пусть и по-очереди) не очень хочу вкалывать на стройке, пока второй я творит.
…Если, конечно, второй я — мой помощник в трудное время — не исчезнет. А собственно, потеря будет не такая уж и большая, я уже всё выбрал для себя, знаю, как идти вперёд. Без страха и колебаний.
И за одну жизнь можно прожить тысячи. И одну жизнь можно прожить так, как сто иных людей не проживают.